И в а н  М а т ю ш к и н 

Под крылом песчаной бури

«Кир! Кир! Проснись… Сколько можно спать! Пора идти!»

И правда, идти надо было. Лошади топтались на месте, поднимая в воздух клубы пыли. Алан обожал лошадей, он мог часами смотреть на их  безмятежный бег по степи и мечтать о… Военная форма мне не шла, но Ал он боготворил военное дело,  он видел в войне нечто высокое, на то что другие смотрели со слезами, он смотрел, сверкая глазами подобно ястребу.

Отряд больше часа стоял на привале, палящее солнце изнурительно жгло через плотную ткань формы. Ноги постоянно вязли в песке. Но отдых кончился. Впереди километры безжизненной пустыни… Алан, по званию, как всегда скакал впереди. Вот, после двух часов пути и сотен песчаных барханов за спиной, мы набрели на полу сожженный аул. Обнажив клинок, я спустился с лошади. От пустой деревни бросало в дрожь. Её остатки ещё взмывали в небо золой и дымом. Казалось, что в уцелевших хижинах обтянутых шкурами таится нечто… Страх пробирал всех, всех, но не его. Казалось, он не знает страха. Но это не так, он лучше других осознавал, что это такое и боялся одного, что я не пойму его…

 Мы вошли в аул. Гробовая тишина нарушилась скрипом песка под ногами. Казалось, время остановилось. Вдруг  пустыня встала на дыбы, разверзлась, а из песчаной бездны появились они… Черная одежда скрывала всё их тело, а на лице была маска с прорезями для глаз. Раздался выстрел! Дым от запаленного в мушкете пороха застлал пеленой всё вокруг. Лязг клинка и пронзающий душу крик врага раздался эхом. Завязался бой. Кровь падала на песок уже застывшей. Пустыня не хотела её брать, она изваливалась в песке, скатывалась, превращаясь в камки грязи под ногами. Но меня не бросало в дрожь не от лежавших вокруг погибших товарищей, не от крови, что струилась из раны и даже не от мысли что смерть дышит в затылок.  Мне было страшно то простой человеческой улыбки… От улыбки Алана, сверкавшей на жёлтом солнце. Капли пота стекали со лба, смешивались с кровью и чётко обрисовывали жуткие изгибы его лица. Казалось, ему это нравится… Сумасшедший!!! Иногда, в перерывах между боями, он спрашивал меня: «Ты видел это зарево охваченных огнём, пылавших деревень? Оно подобно заходу солнца, оповещающего конец, конец всего!»

Он на лево и на право размахивал окровавленным клинком, орошая вражеской кровью «Святую землю.» Но тут его трепещущее сердце пронзил остро заточенный кортик. Ал упал на колени, а с рассечённой груди хлыстала кровь, но даже она не могла смыть с его лица улыбку. «Кир, подойди!»- прохрипел он выплёвывая окровавленную слюну. Я подбежал, склонился к нему и прислушался. «Пока ты можешь творить добро, твори его и ты не столкнёшься со злом.» И вдруг их предводитель сказал: «Пустыня приняла его, он достоин.» И вправду, кровь, как воду, жадно впитывала измученная жаждой земля. Бой затих, пыль осела… А уцелевшие враги ушли за очередной бархан, вслед за ветром…