ТАТЬЯНА ЛАРИНА XXI ВЕКА

 

Рецензия на стихи Елены Глебовой,

написанные в августе 2009 года

 

Двадцать первый век – эпоха разрушения привычных рожденному в двадцатом веке литературных форм и художественных средств. Словно футуристы сто лет назад, нынешние авторы своим творчеством негласно призывают «бросить Пушкина, Достоевского, Толстого и проч., и проч. с Парохода Современности». Но среди них встречаются люди, для которых классическая русская поэзия, как и в прошлом веке, является эстетическим образцом. Многим молодым авторам, как когда-то футуристам, «Академия и Пушкин непонятнее иероглифов». Но есть те, которые понимают и принимают творчество великого поэта. В этом ключе можно рассмотреть и стихотворные произведения студентки 5 курса Института русского языка и литературы ДВГУ Елены Глебовой.

Основная специфика тех из них, что написаны в августе 2009 года и размещены на стенде литературной студии «Багульник», - своеобразный художественный диалог автора с Пушкиным, проявляемый через заметные параллели с романом о Евгении Онегине. Возможно, данный диалог был явлением непреднамеренным, однако непреднамеренное, по словам доктора филологических наук В.Е.Хализева, играло немалую роль и в творчестве самого Пушкина.

Литературный анализ трех стихотворений, размещенных на стенде, лучше всего проводить по порядку их создания.

 

Играет музыка чуть слышно,

Стекают капли по стеклу.

Прости меня… Но так уж вышло,

Я по-другому не могу…

 

Лирическая героиня этого стихотворения кажется дамой пушкинских времен. Возможно, если бы не было второй строфы, в которой упоминается курточка, стиль его оказался бы подобен стилю того времени. Но именно вторая строфа указывает на фактическое время лирического переживания. По остальному тексту можно понять характер героини – это нежная и застенчивая мечтательница, своего рода Татьяна Ларина XXI века. Этот образ будет виден и в последующих двух стихотворениях.

Сравните пушкинские строки:

 

Как рано мог он лицемерить,

Таить надежду, ревновать,

Разуверять, заставить верить,

Казаться мрачным, изнывать,

Являться гордым и послушным,

Внимательным и равнодушным!...

 

А вот третья и четвертая строфы Елены Глебовой:

 

Ты согреваешь мои крылья

И смотришь с трепетом в глаза,

Но я боюсь: после затишья

Бывает всякий раз гроза.

 

А я уйду чуть-чуть пораньше,

Когда еще все так светло,

Пока еще нет места фальши

И уходить еще легко.

 

С одной стороны, это художественный ответ Пушкину как ответ лирической героини лицемеру, своего рода Онегину XXI века; здесь она проявляет себя как одна из тех, кто может дать обольстителю достойную отповедь. С другой стороны, эти строчки перекликаются и с душевным состоянием пушкинской Татьяны при встрече ее с Онегиным в последней главе:

 

Княгиня смотрит на него…

И что ей душу ни смутило,

Как сильно ни была она

Удивлена, поражена,

Но ей ничто не изменило…

 

После этого Татьяна спрашивает бывшего возлюбленного:

 

Давно ль он здесь, откуда он

И не из их ли уж сторон?

Потом к супругу обратила

Усталый взгляд; скользнула вон…

И недвижим остался он.

 

Татьяна уходит именно тогда, когда «уходить еще легко», когда «еще все так светло» и «нет места фальши» - непринужденного разговора при глубокой внутренней тоске. А Онегин мыслит о ней «с трепетом» - Пушкин в свое время также употребил именно это слово. И как Татьяна уходит от того, кто не подарил ей ни единой ласки, так и лирическая героиня Елены Глебовой уходит «в курточке, не смятой» персонажем-адресатом стихотворения. В этой «курточке» виден символ невинности – не столько в телесном, сколько в духовном смысле; впрочем, поэтика символа не слишком важна для Елены Глебовой, хотя в каждом из стихотворений какой-либо символ неизменно присутствует.

 

Другое ее стихотворение, написанное двумя неделями позже, также не имеет заглавия. Начинается оно так:

 

В мире, где царят одни напасти,

В час, когда устану я в пути,

Может быть, в холодное ненастье

Кто-то не позволит мне уйти.

 

Снимет с плеч, как все мои заботы,

От дождя промокшее пальто,

И сломает все мои расчеты,

И расскажет что-нибудь не то.

 

Здесь лирическая героиня – также Татьяна Ларина XXI века (и на век указывает лишь ее пальто и возможность включения чайника). Но в этом стихотворении видна параллель с более ранними событиями «Евгения Онегина» - мечтами Татьяны в третьей главе:

 

Давно ее воображенье,

Сгорая негой и тоской,

Алкало пищи роковой;

Давно сердечное томленье

Теснило ей младую грудь;

Душа ждала… кого-нибудь.

 

Эта вечная тема девичьего ожидания того, кто будет «пленен амуром и изгибом тоненькой руки» (цитата из четвертой строфы, которая весьма напоминает пушкинский стиль), реализуется в стихотворении Елены Глебовой через описание вероятных практических ситуаций. Здесь также имеются символы: пальто, которое будущий избранник «снимет с плеч, как все заботы» лирической героини, двери и порог, символизирующие временную разлуку. Символы эти не новы, но в стихах Елены Глебовой доказывают яркое значение темы разлуки, надежды и ожидания в XXI веке. Новаторство автора проявляется здесь в контаминации вечности и современности, пальто с чайником и старого абажура.

 

Последнее стихотворение Елены Глебовой, размещенное на стенде, озаглавлено: «Другу семьи через 10 лет…» Оно написано через неделю после описанного выше и имеет совершенно иную тематику. Центральная его тема – тема воспоминания, что подчеркивает и заглавие. Описываемая в стихотворении ситуация параллельна званому вечеру в финале «Евгения Онегина» - за тем лишь исключением, что Татьяна Ларина XXI века не столь серьезна с бывшим возлюбленным и другом семьи.

У Пушкина:

 

Татьяну он одну находит,

И вместе несколько минут

Они сидят… Слова нейдут

Из уст Онегина. Угрюмый,

Неловкий, он едва-едва

Ей отвечает. Голова

Его полна упрямой думой.

Упрямо смотрит он: она

Сидит покойна и вольна.

 

У Елены Глебовой:

 

Разговор не клеится и виснет,

Не звучат ответы на вопрос,

Тема, зародившись, сразу киснет,

Что такое? Что за парадокс?!

 

Автор пытается передать современными доступными ему языковыми средствами ситуацию, в которой оказывается лирическая героиня. (Впрочем, пушкинская Татьяна не приходила к Онегину сама, а пригласила его к себе; но суть ситуации это не меняет). Каковы в этот момент мысли Татьяны XXI века?

 

Я пытаюсь всматриваться в вас,

Лишь в лице немного узнавая,

И сижу я так, наверно, час,

И сама с собою рассуждаю.

 

Ну, задайте каверзный вопрос!

Не обижусь – я уже большая,

Не приму, как раньше, все всерьез,

Может, не такой ответ я знаю…

 

Эти размышления, за исключением мелких деталей, подошли бы и пушкинской Татьяне. Татьяна Ларина XXI века точно так же покойна и вольна.

 

Загорчили в воздухе духи,

В разговоре что-то изменилось.

Наболтать бы всякой чепухи,

Чтобы все как надо получилось.

 

Елена Глебова не дает читателю понять, что же изменилось в разговоре, что свидетельствует о том, насколько это несущественно для лирической героини. Для Татьяны Лариной XXI века «все как надо» означает возможность не обидеть друга семьи и не дать ему ложной надежды серьезным разговором, оставаясь покойной и вольной. Эта мысль развивается в финальных строках:

 

Я хотела просто поболтать,

Так легко, не важно, но о важном,

 

Детство про себя повспоминать,

Полетать на планере бумажном.

 

Но уже пора мне уходить,

Ждать меня не станет мой автобус.

Жаль, так мало удалось у вас побыть,

Может, жизнь еще подкинет бонус.

 

Пушкинская Татьяна – правда, уже после этого эпизода – также вспоминает свое детство, в котором она всем сердцем любила Онегина. Символ ее детства, оставивший неизгладимую печать – ее знаменитое письмо; Татьяна же XXI века использует как символ детства бумажный самолетик. Но это отнюдь не означает, что ее чувства менее глубоки – это свидетельство о времени, в котором значительно расширились возможности связи и психология игры.

Татьяна Ларина XXI века уходит от своего друга семьи ради автобуса – это еще один символ, символ того, что пушкинская Татьяна называла:

 

Постылой жизни мишура,

Мои успехи в вихре света,

Мой модный дом и вечера…

 

Иначе говоря, «ветошь маскарада» и фальши современной жизни. Автобус предполагает и многолюдство, и замкнутое в стенах пространство, и постоянное движение. И пушкинская Татьяна, и лирическая героиня Елены Глебовой вынуждены терпеть все это до конца; а движение их – во времени. Поэтому обе они уходят – из жизни друга семьи. Однако героиня XXI века не может не оставить герою и себе мнимой надежды – именно так следует расценивать последнюю строку.

 

Художественное своеобразие творчества Елены Глебовой заключается в постоянной контаминации современного и вневременного. Подобная особенность поэтики проявляется и у Пушкина; впрочем, для многих современных молодых авторов это достойный пример для подражания. Поэтический язык Елены Глебовой еще слаб: бросаются в глаза и неуместные жаргонизмы (разговор виснет, тема киснет), и неточные рифмы среди точных (по стеклу – не могу, светло – легко, вопрос - парадокс), и отдельные сложные для восприятия читателя предложения (Хотя, нет, - уже давно хотелось, - Получилось только лишь сейчас… Ну, ведь я, смотри тут, не смотри…), и нередкие речевые ошибки (Вот смотрю на вас не узнавая – неужели это все же вы?... и далее: Я пытаюсь всматриваться в вас, лишь в лице немного узнавая…, а также странное для студентки 5 курса включит чай), и слабое раскрытие мотива полета (слова «улетать» и «крылья» не связаны с идеей порога и ухода). Однако полное искренности и смысла содержание, которого так не хватает многим современным авторам, позволяет при прочтении забыть о недостатках формы.

В двадцать первый век Татьяна Ларина вошла достойно.